Как растётся без меня-то, Лаврецкий? У меня в ушках серебряные сучьи кольца, зад — леопардовые рейтузы, ножки — лаковые ботиночки лукатми. Я пью морс, а всем известно, что mors — смерть на латыни. Жду завтра — morrow, высасываю девичий костный мозг — marrow. Я люблю блондиночек — у них перечеркнутые голубые жилки на висках, а сами они беленькие: представляют флаг Финляндии. Рядом с Финляндией расположена Норвегия, а ее сейчас модно любить, как и норвежское море. Иногда думаю: ты пришел — все изменилось, ты отошел — все опять изменилось. Только на море, на mar, в изменении все как прежде. В морской и статической вселенных состояния неплохо откатываются — и я буду в красной юбке, ножки — босоножки-бантики, слова — исконно русские, мода — колода.
Только это не мои вселенные: мне ведь будет грустно, если я больше не увижу светловолосую Ангелину.
Это как-то gross — отвратительно.