Раньше у меня была небольшая мечта пинчоновского Стенсила:

“Как маленькие дети в определенном возрасте, или как Генри Адамс в "Образовании", или как все известные и неизвестные самодержцы с незапамятных времен, Герберт Стенсил всегда говорил о себе в третьем лице. Это помогало персонажу "Стенсил" выступать обычной единицей в ряду других действующих лиц. "Насильственное перемещение индивидуальности" - так называл он свою основную технику, которая имела мало общего с умением "взглянуть на вещи чужими глазами", поскольку включала в себя, к примеру одежду, в которой Стенсила было бы невозможно опознать, пищу, которой Стенсил мог подавиться, проживание в незнакомых берлогах, просиживание в барах и кафе не-стенсиловского типа, - и так неделями без перерыва. А все зачем? - Чтобы Стенсил оставался в своей тарелке, то есть, в третьем лице”.



Но сегодня я поняла, что деперсонализация мне надоела: слишком стройно.