Я уже неделю сплю без наволочки и на пододеяльнике вместо простыни, потому что в целом мире я самый осведомленный о тщетности всего сущего человек. Я отрицаю комфорт и быт. Я люблю ютиться на краешке стула. Мысль о мягких подушках вызывает у меня сардоническую ухмылку.
Представлюсь: скромная немецкая бюргерша с самой распространенной в мире фамилией — Хельга Шмидт. Святость и отпечаток лошадиной фамилии на надменном лошадином лице. Где-то у меня есть Грюнвальд, который частенько прозябает в вурст-шнапс заведениях, согреваемый мечтами о добреньких полногрудых блондиночках — дочках фермеров. По вечерам я всё просчитываю, когда же начинать с ним тяжбу, и затаив дыхание жду, когда же он все-таки начнет делать ответные выпады рапирой. Совершенно очевидно, что мне нужно заняться чем-нибудь кроме своих 30 лет.